Памятники кыргызской письменности

В VII-VIII вв. древнетюркские государства Центральной Азии создали свою
руническую письменность. Согласно мнению тюрколога С.Г.Кляшторного, она
возникла в результате заимствования согдийского алфавита, дополненного
своими знаками, сходными с тамгами.1 Кыргызы, вероятно, получили
письменность от кок-тюрков или уйгуров. По данным китайской хроники «Синь
Тан-шу», сообщалось, что в делопроизводстве Кыргызского каганата
использовалось уйгурское письмо.»2
Кыргызский алфавит состоял из 39-и несоединявшихся на письме знаков,
хорошо приспособленных для вырезания на дереве и камне. Обычно знаки
наносились горизонтальными строками и читались справа налево. Письменность
точно передавала фонетические особенности тюркских языков, т.к. согласные
буквы имели два варианта написания в зависимости от того, с каким гласным они
употреблялись.
Древнетюркские памятники письменности впервые были открыты на
территории Хакасии. В 1721-1722 гг. участник первой академической экспедиции
в Сибирь Д.Г.Мессершмидт обнаружил в долине р.Уйбат неизвестные надписи на
каменных стелах. Он назвал их «руническими» по сходству со скандинавскими
рунами.3
Однако ещё раньше, в 1675 г., русский посол в Китай Н.П.Спафарий, проезжая
мимо Кыргызской земли, отметил: «А до большого порога не доезжая, есть место,
утес каменный по Енисею. На том утесе есть вырезано на камне неведомо какое
письмо… А никто не ведает, что написано и от кого».4 Сейчас трудно сказать, о
каком утесе идет речь. Возможно, это Туран или Тепсей, где имеются небольшие
надписи, а может быть это скала «Сиген-хая» по р.Енисей у д.Комарковой.
Согласно указаниям хакасов, на ней были вырезаны древние письмена,
разрушенные временем.
В долине Верхнего Енисея, на территории Тувы и Хонгорая, обнаружено более
150-и памятников древнетюркской письменности. Они относятся ко времени
существования Кыргызского государства. Как правило, они вырезались на стелах
у могил средневековой знати, где выражалась скорбь по поводу
«ненасладившейся» жизни, указывались общественные заслуги умершего и т.д.
Кроме эпитафий, имеются краткие надписи в честь исторических событий,
путевые отметки, надписи на предметах личного пользования, автографы на
культовых местах.
Все крупные авторитетные тюркологи — В.Томсен, Е.Радлов, С.Малов — считали
енисейские рунические памятники письменности принадлежащими кыргызам.5
Ярким свидетельством принадлежности их к кыргызам выступают вырезанные
на них тамги. Они были совершенно аналогичны тамгам, которыми пользовались
вплоть до начала XX в. тувинские и хакасские роды кыргыз.6 В основе их
находилась фигура дуги или полумесяца с различными комбинациями.
Кыргызские памятники письменности созданы на едином литературном
языке древнетюркского мира, господствовавшим в VII-X вв. на просторах
Центральной Азии.7 Этот литературный язык обладал стилистическим
единообразием и набором стандартных образных средств.
На территории Туркестана древнетюркское руническое письмо в X-XI вв. было
вытеснено арабским алфавитом, вследствие распространения ислама. Вероятно,
только на берегах Енисея руническая письменность сохранилась дольше и была
погребена вместе с разрушением Кыргызского государства монголами.
Согласно представлениям тюрков Саяно-Алтая, письмо (пiчiк) имеет божественное происхождение. В героическом эпосе верховные творцы-чаячы
отправляют богатырям книги, по которым последние узнают свою судьбу.
Согласно мнению хакасов, рунические письмена на скалах Енисея были созданы
горными духами-хозяевами. Когда хакасы перешли на русскую графику, то
горные духи оскорбились и перестали помогать им.
Не исключена возможность, что кыргызские руны дожили вплоть до гибели
кыргызского этноса в начале XVIII в. Так, в 1701 г. при заключении соглашения с
Российским государством кыргызские князья составили договор «за их татарским
письмом». К началу XVIII в. в делах Красноярской канцелярии накопилось
кыргызских «одиннадцать писем, которые писаны на бумаге, да одно письмо на
бересте, а подлинно оных писем перевесть на русское письмо в Красноярске
некому».8
К сожалению, в результате пожара 1705 г. дела Красноярской канцелярии
сгорели и мы навсегда потеряли указанные документы.
В 1963 г. в окрестностях аала Чарков тюркологом М.И. Боргояковым был
обнаружен памятник кыргызской письменности, привезенный и установленный
затем археологом А.Н.Липским в Хакасском краеведческом музее. С двух сторон
песчанниковой плиты (длина 2,6 м., ширина 0,6 м, толщина 0,18 м.) в три строки
был нанесен текст. Знаки выбиты, затем протерты и представляют глубокие
желобчатые линии. Одна сторона плиты была обращена вверх и поэтому на ней
надпись плохо сохранилась. Согласно существующей регистрации, надпись
считается седьмым памятником с р. Уйбат. Впервые его перевод был сделан нами
в 1973г.9 Содержание представляет большой интерес и вызывает особое
внимание со стороны видных тюркологов.10 В своей недавно изданной книге
профессор И.В. Кормушин предложил новое чтение данного памятника.11 Не
отрицая возможность новой трактовки и учитывая многие верные поправки
текста этим маститым ученым, мы все же оставляем за собой право нашего
чтения и перевода седьмого памятника кыргызской письменности с р.Уйбат. В
результате новой корректировки передняя сторона надписи читается нами
следующим образом:
(1) (эрдэм) эр кунчуйун казгандыныз бокмединиз бег эрким бег;
(2) бун буна адырылдыныз ачыга кырк эриг кансыз кылд (ыныз);
(3) (учк) урыкан илин алдукда азыглыг тонуз тег тириг бег сиз (см.рис. 1).
Перевод: (1) (Доблестный) муж! Вы приобрели (много) принцесс, (но)
не насладились княжеской властью, о бег!
(2) Тысяча печалей! Вы отделились (от нас), о горе! Сорок мужей-воинов Вы
оставили (букв, сделал и) без отца!
(3) При взятии племенного союза Уч-курыкан Вы Тириг-бег (были) словно
клыкастый вепрь!
Задняя сторона памятника, с учетом поправок И.В.Кормушина, по-видимому,
звучит следующим образом:
(4) … алыч барс Тириг бегим йыта эрдемим сизе!
(5) (элимке) элчиси эртмиш кок турк беге.
(6) … (эр) олуртум кок бори карамаг багын олуртум.
Перевод: (4)… Мой дикий барс Тириг бег! Увы! Моя мужская доблесть Вам
(принадлежит)!
(5) Он был послом (от моего эля) к бегу небесных тюрков.
(6) … Я убивал (мужей-воинов), я убивал подразделения (многочисленной)
стаи серых волков!
У нас не вызывает особого сомнения слово «кунчуй», где древний писарь
совершил ошибку и вместо буквы «з» — «нч» поставил «о» — «н», ибо здесь налицо
трафаретная фраза о приобретении принцесс. Подобная ошибка совершена и в
слове «кырк, где звук «ч» — «р» передан другим знаком. И древние авторы могли
хромать в орфографии. В шестой строке, вместо предложенной И.В.Кормушиным
трактовки «кара аш» — соболь, мы читаем «карамак» — стадо, стая. Такой термин
отмечен С.Е.Маловым в кыргызских памятниках письменности и до сих пор
сохранился в хакасском языке.12 С другой стороны, трудно поверить, чтобы
степные кыргызские беги сами добывали соболей. Как правило, они получали их
от своих киштымов.
Переходя к исторической интерпретации памятника надо выделить несколько
важных моментов. Эпитафия посвящена доблестному князю Тириг- бегу,
тотемным животным которого являлся барс и, в таком случае, повествование
идет о кыргызском правителе. Надпись представляет обращение к
преждевременно умершему Тириг-бегу от имени оставшегося в живых наследника от его боевой славы. Сам Тириг-бег был главой дружины из сорока
батыров, для которых он являлся отцом родным. Текст памятника доносят до нас
отзвуки былой военной демократии общественного строя кыргызов. Тириг-бег
ходил в боевой поход против курыканов (по И.Кормушину — уйгурского хана) и в
свирепой битве покорил восточных соседей кыргызов. Вероятно, он возглавлял
посольство к кок-тюркам Тюркского каганата. В дальнейшем его преемник
хвастливо стал заявлять о своей победе над многочисленной «стаей серых
волков», т.е. в данном случае надо понимать гвардию кок-тюрков, имевших на
своих знаменах изображение головы волка.
Исходя из полученных фактов, можно предположить, что памятник относится
к первой половине VIII в. н.э., когда между Тюркским и Кыргызским каганатами,
после мирных взаимоотношений разгорелись военные действия. Если наше
чтение верно, то захват кыргызами курыканов и Прибайкалья произошел не в
период «великодержавия», а на столетие раньше, при первых кыргызских каганах.
Возможно, в то время часть курыкан была вытеснена на север и положила начало
движению предков якутов в долину р.Лены.
В Уйбатской степи Хакасии известен ещё один привлекательный памятник
рунической письменности, выбитый на каменной плите кургана «Узун-оба» и
ныне считающийся девятой надписью с р. Уйбат.13 Он был переведен тюркологами И.Л. Кызласовым и С.Г. Кляшторным. Согласно чтению И.Л.Кызласова, текст
девятого уйбатского памятника гласил: «(I) татарыг эли; (2) иге учун берур; (3)
экимиз; (4) кулур». Перевод: (1) община Татара; (2) приносит дары
(духу)-хозяину; (3) наши посевы (4)(им) оберегаются.14
Слово «татар» И.Л.Кызласов воспринимает как собственное имя главы общины
(эля), а начальное слово второй строчки «иге» как «дух-хозяин посевов». На основе
своего перевода он делает широкие исторические заключения. Он трактует
данную надпись, в виде сакрального текста, связанного с земледельческим
жертвоприношением, якобы бытовавшим в «Древнехакасском» государстве.
Однако памятник находится в сухой Уйбатской степи, где отдаленные потомки
кыргызов — хакасские скотоводы вплоть до наших дней никогда не занимались
земледелием и не знали земледельческих традиций. Трудно поверить, что на
каменистой, выжженной солнцем местности, да ещё вокруг кургана, совершались
подобные земледельческие культы.
Высокий авторитет в российской тюркологии, проф.С.Г.Кляшторный опроверг
историко-этнографическую интерпретацию И.Л. Кызласова и предложил свое
альтернативное чтение. Согласно его трактовке, текст памятника звучит
следующим образом: «(I) татар: (й)ыг эли; (2) (й) игу чун берур; (3) экимиз; (4)
кулур». Перевод: (1) Татарский враждебный (?) эль (2) ради (своего) блага
выплачивает (дань, откуп); (3) мы оба (этому) (4) радуемся. В данном случае
слово «татар» понимается не как имя главы общины, а как исторический этноним
восточных соседей древнетюркских народов. По исторической интерпретации
С.Г.Кляшторного, татары в начале IX в. являлись союзниками уйгуров. Поэтому
враждебные действия кыргызов против «татарского зля» можно отнести к IX-X
вв., «т.е. к периоду уйгуро-кыргызских войн в Монголии и Присаянье и
последующих кыргызских походов в Восточный Туркестан».15
Поддерживая мнение проф. С.Г.Кляшторного в отношении значения слова
«татар», мы в свою очередь предлагаем следующее чтение указанного памятника:
(1) татар ыгэли; (2) игечин берур; (З)экимиз (4) кулур». Перевод: (1) татарский
плачущий народ; (2) своих сестер отдает; (3) а наши младшие братья (получая в
награду женщин) (4) радуются (этому).
До сих пор в терминологии родства многих тюркских языков, и в хакасском в
том числе, имеются слова «игечи» — старшая сестра (мужа или жены) и «ике» —
младший брат.16 В связи с указанной терминологией мы готовы предложить
следующую историческую интерпретацию. В древнетюркских надписях татарами
обозначались монгольские племена. Например, в 750г. уйгурский каган Моюн-чур
двинул свои войска на восток, где «татар … призвал к ответу».17 В китайской
политической и историографической традиции, начиная с Сунского времени (X
в.), также преобладало наименование монголов татарами (да-да). После разгрома
Уйгурского каганата и захвата территории Центральной Азии в 840 г. кыргызы
столкнулись с монголоязычными татарами. Вероятно, в период своего
«великодержавия» кыргызы, разгромив враждебных татар, захватили в качестве
трофеев их женщин, мужья которых пали в бою. По обычаю, татарские рабыни
стали достоянием кыргызских мужчин. Вероятно, такое знаменательное событие
и отражает девятая надпись р.Уйбат.
На территории Хонгорая до сего дня было известно 82 памятника кыргызской
письменности. В 1997 г. при раскопках Саянского острога новосибирский
археолог С.Г. Скобелев обнаружил фрагменты новой каменной плиты с надписью.
На крупном фрагменте в первой строке можно прочитать слово «учун» — ради, а во
второй строке — «элимиз» — наше государство»
Судя по найденным обломкам, можно с уверенностью сказать, что памятники
кыргызской письменности подверглись частичному уничтожению (возможно,
даже в монгольскую эпоху) и их количество было гораздо больше, чем мы знаем.
Итак, кыргызские руны, при правильном их чтении, помогают раскрыть тайны
истории государства южносибирских номадов. Правящим классом
военно-политической системы кыргызов являлись беги, которым и посвящены
эпитафийные надписи. Их княжеская власть держалась на военной силе дружин,
состоявших из потомственного сословия батыров и рядовых воинов-эров. Беги
служили своему небесному элю (государству), главой которого был каган.
Воспевание в текстах земного рода «барс» связано, как склонны думать ученые, с
тотемом кыргызов, который, можно предположить, употреблялся вместо их
этнонима. По данным памятников рунического письма, Кыргызское государство
активно выступало на политической арене Центральной Азии. Кыргызы вели
дипломатические отношения с Тибетом (Тупуткан), воевали с курыканами,
подчинили вражеских татар и т.д. Кроме того, памятники письменности,
несомненно, отражают уровень развития древнетюркского языка и представляют
яркий образец кыргызской литературы.